ISSN 0494—7304 0207—4702
TARTU RIIKLIKU ÜLIKOOLI
rOIMETISED
УНЕНЫЕ ЗАПИСКИ
ТАРТУСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО . УНИВЕРСИТЕТА ACTA ET COMMENTATIONES UNIVERSITATIS TARTUENSIS
БИОГРАФИЯ И ТВОРЧЕСТВО В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ
НАЧАЛА XX ВЕКА
БЛОКОВСКИЙ СБОРНИК IX ПАМЯТИ Д. Е. МАКСИМОВА
T A R T U R I I K L I K U Ü L I K O O L I T O I M E T I S E D У Ч Е Н Ы Е З А П И С К И
Т А Р Т У С К О Г О Г О С У Д А Р С Т В Е Н Н О Г О У Н И В Е Р С И Т Е Т А ACTA ET C O M M E N T A T IO N E S U N I V E R S I T A T IS T A R T U E N S IS
ALU STA TU D 1893. A. V I H I K 8 5 7 ВЫПУСК О С Н О В А Н Ы в 1893 r.
БИОГРАФИЯ И ТВОРЧЕСТВО В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ НАЧАЛА
XX ВЕКА
БЛОКОВСКИЙ СБОРНИК IX Памяти Д. Е. Максимова
Т ар ту 1989
Р е д а к ц и о н н а я к о л л е г и я : | Д. Е. М аксим ов! Ю. М. Л отм ан, 3 . Г.
Минц (отв. редактор), В. И. Беззубов, В. Н. Н евердинова, Л . Н. К иселева (секретарь редколлегии).
Р едактор тома В. И. Б еззубов
© Тартуский государственный университет, 1989.
Д . Е. МАКСИМОВ - И С С Л Е ДО ВА Т ЕЛ Ь РУССКОЙ ПОЭЗИИ
П. В. Куприяновский
13 м а р та 1987 года ушел из ж изни Д м и т р и й Евгеньевич Максимов. И м я этого крупного ученого, и ссл ед ов ателя и з н а т о ка русской поэзии, в особенности творчества поэтов начала XX века, хорошо известно и авторитетно к а к у нас в стране, т а к и за рубежом.
Д . Е. М аксимов родился 15 д е к а б р я (28 по н. ст.) 1904 года в бывшем Ц а р ск о м С еле (г. П у ш к и н ). Зд есь прошли его ранние детские годы, до переезда семьи в Петербург. А тм о
сф е р а Ц арского С ела, «города муз», с которым были связан ы многие русские поэты н а ч а л а XX в. (в том числе И. Аннен
ский, Н. Гумилев, А. А х м а т о в а ), не могла пройти бесследно д л я будущего ученого-филолога. В этом смысле, при извест
ной доле шутливой иронии, зн а м е н а т е л ь н а надпись Анны Ахматовой на одной из ее книг, п одаренны х ученому: « Д м и т рию Евгеньевичу М ак си м ову последнему Ц а р ск о с ел у стихи из его города смиренно А хм атова. 23 апр. 1961»'.
Больш ое зн ачен ие д л я разв и ти я л ит ер ату р н ы х интересов и взглядов Д . Е. М ак си м ов а имели культурны е тради ци и семьи, хранивш ей дух д ем ок ратов -н арод ни ков : отец, Евгений Д м и т риевич, был л итератором и общественным деятелем (п севд о
ним — М. С л о б о ж а н и н ), в советское врем я — профессором- экономистом одного из вузов Л е н и н г р а д а ; старш ий брат, В л а д и с ла в Евгеньевич Ёвгеньев-М аксим ов, еще до революции стал видным специалистом по б иограф ии и творчеству Н е к р а сова, а после О к т я б р я внес н ем алы й в к л а д в становление и разв и ти е советского л итературовед ен и я. Н е крас ов был одним из лю бим ы х поэтов и Д м и т р и я Евгеньевича, хотя о нем уч е
ный не н ап исал ни одной специальной работы. В последние годы он не р аз сетовал на отсутствие не показной, а н а с т о я щей лю бви к этому поэту, а т а к ж е глубоких и страстных иссле
дований о его творчестве. Органический д ем о к р ати зм , идущий от трад и ци й семьи, был в высшей степени присущ Д. Е. М а к симову, со с тав л ял основу его личности.
3
Среднее об р азо в ан и е Д м и трий Евгеньевич получил в ч а с т ной гимназии и реальном училище, основанных Я- Г. Г урев и чем, и в 67-й советской ш коле П е тр о гр ад а (последние два к л а с с а ) . Я- Г. Гуревич был видным педагогом и и здател ем прогрессивного педагогического ж у р н а л а « Р у сск ая ш кола», его дочь Л . Я. Гуревич в 90-е годы и з д а в а л а л и тературн ы й и общественно-политический ж у р н а л «Северный вестник», д а в ший «приют» первым русским символистам. П о зж е этот ж у р нал станет объектом изучения Д . Е. М акси м ова: в 1926 г. в Л ен и н град ск ом университете он подготовит дипломное сочине
ние на тему ««Северный вестник» и символисты».
Об университетских годах в автобиограф ии Д м и тр и й Е в г е н ь евич пишет: «В ластителей моих дум в полном см ысле слова среди п реп одавател ей университета не было, но были п р о ф е с сора, сильно и во многом п овлиявш ие на меня. Среди них — Б. М. Эйхенбаум, Б. В. Томаш евский, В. В. Виноградов . . . » 2.
Окончив Л ен и н град ск и й университет, в течение р я д а лет Д . Е. М аксимов раб отал в издательстве А кадемии наук С С С Р , выступал с д о к л а д а м и в Институте л итературы и я з ы к а и в Институте русской л итер ату р ы (Пуш кинском Д о м е ) . В 30-е годы сотрудничал в группах по изучению русской ж у р н а л и с т и ки и творчества А. Б л ока.
В 1930 г. выходит п ервая книга ученого «Из прошлого р у с
ской ж урн ал и сти ки », н ап и сан ная вместе с В. Е. Евгеньевы м- М аксимовым. Д м и тр и ю Евгеньевичу в ней п р и н а д л е ж а т и ссл е
д овани я о ж у р н а л а х раннего си м вол изм а — «Северном в е с т нике» и «Новом пути». И стория ж ур н ал и сти ки и в д альн ей ш е м за н и м а е т зн ачительное место в работе ученого: статьи о « С о в ременнике» П уш ки на (вош ла в книгу В. Е. Е вген ьева-М акси - мова ««Современник» в 40— 50-х гг.» Л., 1934), и об участии В. Брю сова в «Новом пути» (27— 28 т. «Лит. н аследства». — 1937), ком м ен тари и к «И зб р ан н ы м сочинениям» сп од ви ж н и ка Н е к р ас о в а М. Антоновича (1934), подготовленная в 30-е годы м онография о «Весах» 3.
И ссл ед овани я о символистских ж у р н а л а х п одгота вл и в ал и ученого к изучению основного п ласта культуры си м в ол изм а — поэзии. Это было вхож ден ие в атм осф еру эпохи, д е л а в ш е е ученого к а к бы современником Б л о к а , Б р ю со в а и других поэтов н ач ал а века. Д а и по существу Д . Е. М ак си м ов был в какой-то степени их м л ад ш и м современником, т а к к а к культурны е волны и веяния н а ч а л а века за х в а т ы в а л и многих из его поколения.
Е м у в высшей степени присуще не просто зн ан ие истории и зу чаемой эпохи, а ее ощ ущ ение и чувство, что не могло не с к а з а т ь ся на интерпритации и зучаемы х поэтов. Но при всем этом он, к о нечно, выступал к а к ученый, сф орм ировавш и й ся под влиянием идей не только прошлого, но и новой, советской эпохи.
В научных интересах Д. Е. М ак си м ов а четко определились д в а центра, логически св яза н н ы е с изучением судеб русского ром анти зм а. П ервы й — творчество М. Ю. Л ер м о н то в а, второй
— творчество Б рю сова, Б л о к а и других поэтов н а ч а л а XX века.
Их наследие ученый исследует на широком литературн ом ф о не эпохи, с учетом исторических процессов в русской и ев р о пейской л и т ература х. П р е д в ар и тел ь н ы е р азы ск ан и я ученого по этим темам нашли о тр а ж е н и е в его статьях и публи кац и ях, появлявш ихся в разли чн ы х и зд а н и ях с середины 30-х годов.
Им внесен значительны й в к л а д т а к ж е в подготовку научных изданий Л ер м о н то в а (1957) и Брю сова (1961) в « Б и бл и отек е поэта», 5 и 6 томов С обрани я сочинений Б л о к а (1962) и 6 тома С обрания сочинений Б рю сов а (1975). Итоги изучения этих тем подведены в м он ограф и ях и книгах «П оэзия В ал ери я Б р ю с о ва» (1940), «Брюсов. П оэзия и позиция» (1969), «П оэзия Л е р монтова» (1959; 2-е изд. — 1964), «П оэзия и проза Ал. Б л о к а » (1975, 2-е изд. — 1981), «Р усские поэты н ач ал а века» (1986).
П е р в а я м онография бы л а за щ и щ е н а в Л ен и нград ск ом у н и верситете ка к к а н д и д а т с к а я диссертаци я. Член-корр. АН С С С Р П. Н. Берков, н а зы в а я Д . Е. М ак си м ов а «одним из сам ы х к р у п ных брюсоведов», писал по этому поводу: «Я присутствовал на защ ите и ка к тогда не понимал, т а к и сейчас не понимаю, почему за эту превосходную работу автору бы ла присуж ден а только ка н д и д а т с к а я с т е п е н ь » 4. П омимо того, что в книге о Б рю сове ученый впервы е д а л глубокий и всесторонний а н а лиз его поэтического н асл ед ства, в ней он наметил редко встречавш ийся тогда объективно-исторический подход к таком у сл ож н ом у л итер ату р н о м у нап равлен ию конца XIX — н ач ал а XX века, как символизм.
Эти качества в высшей степени присущи и его новой м он о
графии о Брюсове, которая отнюдь не я в л я е тся повторением сказан н ого в 1940 году: в ней ак центи рован о внимание на л и тературной позиции Брю сова, экстенсивном х а р а к т е р е его поэ
зии, своеобразии «поэтического видения» и «поэтического со
д ер ж а н и я» и взаимодействии разн ы х стилевых начал; кром е того, в книге есть сущ ественные суж дени я о символизме, его теоретических основах, худож ественной п ракти ке и истории5 . В других раб отах о Брю сове Д . Е. М аксимов обстоятельно и с
сл ед ов ал его л итературно-эстетические в згл яд ы и критическую прозу.
Книга о Л ерм он тов е с та л а основой докторской д и с с е р т а ции ученого. Она отли чается свеж естью и проникновенностью в зг л я д а на поэтический мир Л ер м о н то в а и тонкостью ан а л и за его стиля. П роч итав вступительную статью Д . Е. М ак си м ов а к
«И зб р ан н ы м стихотворениям» Л ер м о н то в а в М алой серии
«Би бли отеки поэта», Б. П а с т е р н а к писал автору 25 о к тя б р я 1957 года: «Я В ас хочу п оздравить с большим успехом и в ы с к а
5
за т ь В ам удивление и б л агодарность по поводу В аш его Л е р монтова, по поводу первых страниц статьи Вашей, где т а к м е т ко и с такой силой, не в бровь, а в гл аз, в самый нерв, Вы опред ел яете существо магнетической лермонтовской п р и т я г а тельности (к а к у Б ар а ты н ск о го —
И поэтического мира
Огромный очерк я узрел и т. д.),
особенность, особое качество этой оригинальности, силу и ж а р ее» 6. Отзы в П а с т е р н а к а — о статье, но, разум еется, отм е ч ен ное им «особое качество оригинальности» Л ер м о н то в а с ещ е большей д оказательностью раскры то Д. Е. М аксимовым в его книге, до сих пор остаю щ ейся одной из лучших и о р и ги н а л ь ных работ о поэте 7.
При известном разн ооб рази и тем атики работ Д. Е. М а к с и мова (его перу п р и н а д л е ж а т статьи о Кольцове, Белом, М а я ковском, Ахматовой, Заб о л о ц к о м и других п оэтах), научное творчество его остается единым и цельным и в отношении методологии, и в том, что в нем есть стержень, вокруг ко т о р о го рас п о л ага ю тся все его труды.
Д ел о м ж изни Д м и т р и я Евгеньевича ста л о научное и зу ч е
ние русского символизма. Оно было п редпринято им как д ля того, чтобы прояснить это явление само по себе, т а к и д л я того, чтобы гл у б ж е понять творчество Б л о к а — центр п ритяж ения ученого с юношеских лет. Их исследованию он отдал ш есть
д есят лет жизни.
С им волизм в нашей науке долгое время был не в чести, з ан и м ав ш и х ся им р а с см а тр и в ал и иногда чуть ли не ка к п р о п агандистов реакционной идеологии. Т ребовалось большое м у ж ество и принципиальность, чтобы о ставаться преданны м в ы ношенной теме. Д . Е. М аксимов убежден: «В ряду л и т е р а т у р ных и вообщ е эстетических нап равлен ий близкого к нам в р е м е ни символизм — один из наиболее духовных. Он ценен, несм от
ря на то, что в иные в ремена оп ускался до моды, а иногда и до нигилистического эстетизма. В наш у эпоху, когда б е з д у ховность грозит з а в л а д е т ь человечеством, затоп и ть весь его кругозор, опыт си м в ол изм а д л я нас особенно в а ж е н » 8.
Р а з р а б а т ы в а я тему о символизме, ученый, по собственному признанию, на первых п орах не и з б е ж а л некоторых «социоло
гических перекосов», но, во-первых, они не определили основ
ного тона его исследований, а во-вторых, по мере вхож дения в тему он все более у б е ж д а л с я в ее значительности. И сслед уя творчество Б рю сов а и Б л о к а , наиболее крупных поэтов-симво- листов, он никогда не «и зы м ал» их из символистского д в и ж е ния, а р а с к р ы в а л д и а л е к т и к у их взаимодействия.
С полным основанием Д . Е. М ак си м ов а мож но н а зв а т ь
ученым, з а л о ж и в ш и м ф ун дам ен т науки о русском символизме, и крупнейшим, н аряд у с В. Н. О рловым , и сследователем Б л о ка. Но если В. Н. О рлов тяготел к тради ци он ном у изучению жизни и творческого пути поэта, то Д . Е. М акси м ов ставил в своих р аб о тах неизученные проблемы, входя в саму атм осф еру поэзии Б л о к а и его культурного окруж ен и я с их н а п р я ж е н ными духовными исканиями. Отсюда, по верному зам еч ан ию Ю. М. Л о т м а н а , « л и т ературов ед ческая мысль Д . Е. М ак си м ов а глубоко философична» 9, что особенно ярк о проявилось в двух его последних книгах — «П оэзия и проза Ал. Б л о к а » и « Р у с ские поэты н а ч а л а века», в которые вошли работы , в ы п о л ненные в 60— 80-х годах.
Главны е усилия ученого в эти годы концентрирую тся во
круг творчества Б л о к а . При этом он созн ательн о изби рает путь не монографического изучения поэта, а в аж н ей ш и х аспектов его наследия и связей с соврем енниками и предш ественникам и (Б л о к и Л ерм он тов, Б л о к и Горький, Б л о к и Вл. Соловьев и др.) 10. В книге о Б л оке первостепенное значение имеют две новаторские работы: «И дея пути в поэтическом мире Ал. Б л о ка» и «К рити ческая проза Б л ока ». Р а с к р ы т и е идеи пути в по
этическом сознании Б л о к а позволило автору убедительно по
ка зать своеобразие эволю ции его творчества. Философско-пуб- лицистическая и кри ти ческая проза поэта впервые под пером автора книги п р ед стал а к а к вид своеобразного ху д о ж ес тве н ного творчества, лирического по своей природе и и склю читель
но богатого по идейному наполнению. П ри этом проза Б л о к а
«вписана» в контекст ли т ературн ы х тради ци й и к ул ь турн о
философских и эстетических исканий н ач ал а XX века (причем не только в среде модернистов) п .
В книге «Р усские поэты н а ч а л а века», кроме Брю сова и Б лока, объектом изучения становятся Андрей Б ел ы й и Анна Ахматова. Если в первом разд ел е, куда вошли работы о по
эзии Брюсова, мифопоэтическом н а ч а л е в л и ри ке Б л о к а и о р о мане Белого «Петербург», Д . Е. М ак си м о в п редстает к а к м астер литературоведен и я, то во втором р а з д е л е — в воспоминаниях о Белом и Ахматовой — мы его видим т а л а н тл и вы м мастером мемуарной прозы. В сущности Д . Е. М акси м ов созд ал синте
тический ж а н р м ем уаров-исследований, где искусство п о р тр ет
ной х ара ктери сти ки соединено с подлинно научным ан ал и зом . Хочется подчеркнуть свеж есть и н еувядаем ость и ссл ед о в ате л ь ской мысли ученого: в последние годы ж и зн и он не только п ереклю чает внимание на новых авторов, но и ищет новые подходы к пониманию и объяснению худож ественны х явлений символистской и постсимволистской культуры. Н а и б о л ее яр к о это с к азал о с ь в статьях о Б л о к е и Б елом ,2.
Говоря о литературовед чески х труд ах Д . Е. М акси м ова, следует отметить в них так и е п рим ечательны е особенности.
7
Во-первых, строгая историчность и фактичность (ученый часто оперирует редкими ф ак там и , заб ы ты м и и н еоп убл и ков ан ными м а тер и а л а м и , широко п рибегает к сопоставлениям из истории русской и мировой культуры) сочетается в них с п о
становкой и решением насущ ных теоретических проблем: н а пример, об о б разе поэта в лирическом т в о р ч е с т в е 13, о сп и рал еоб разн ом развитии л ит ер ату р ы 14, о типах поэтов — поэты пути и поэты позиции 15, о мифопоэтическом и к атарси - ческом н а ч ал ах в л итер ату р е 16 и т. д.
Во-вторых, в а ж н ы е теоретические и и сторико-литературны е об общ ен ия п одкреп ляю тся внимательны м, чутким и п р о н и ц а
тельным разбором творчества п исателя и отдельных п р о и зв ед е
ний. Д . Е. М аксимов — мастер а н а л и за литературного п р о и зв е
дения, его разб оры стихотворений Л ер м о н то в а «Бородино»,
«Р оди н а», «В ы хож у один я на дорогу», Б л о к а «Двойник» м о ж но н азв ать образц овы м и . В них, к а к и в других а н а л и за х , стремление к научной точности и достоверности п о д к р е п л я е т ся жи вы м ощущением художественной идеи, паф оса поэта |7.
З а текстом исследователь всегда видит нечто больш ее — о т р а ж е н и е гуманистических, нравственных, культурны х идей и борений эпохи.
Отсю да вытекает третья х а р а к т е р н а я черта трудов Д. Е.
М а к с и м о в а — их я р к а я г у м а н и та р н а я направленность, опре*
д е л и в ш а я отношение к науке, «которая д л я него всегда о д н о временно и часть общ екультурного дви ж ени я, и мир ч е л о в е
ческих связей, контактов, сб лиж ений — мир не только зн ан ия, но и одухотворенности и тепла» 18.
К а к за в е т ученого зв учат слова в автобиографической з а метке «О себе»: «Хотелось бы, чтобы наш а «наука» (беру это понятие в ка в ы ч к и ), со зн ав ая свое индивидуальное лицо в н е
обозримом потоке общ ечеловеческих знаний, вместе с тем, ни при каки х условиях не о тд е л я л а с ь от него, от жизни вообщ е в особую и золированную область.
Хотелось бы, чтобы она несла в себе г ум ан и тарн ы е ц е н ности духа: истину, совесть, красоту, добро — в понимании объектов, в их видении. Хотелось бы, иными словами, чтобы она бы л а человечески н ап рав л ен а, с о д е р ж а л а бы в себе Дейст
венное начало, активную волю к благу, хотя бы потенци
ально» 1э.
Д . Е. М акси м ов стремился реа л и зо в ать эти зап овед и в св о ем научном творчестве, что д е л а л о его труды подлинно сов ре
менными.
Высокие пред ставлен и я о ц елях и з а д а ч а х науки о л и т е р а туре Д м и тр и й Евгеньевич отста и в ал не только в научных т р у дах, но и в педагогической деятельности, к оторая н ач ал ась с конца 30-х годов и п ротекала главны м об разом в Л ен и н-
j градском пединституте им. М. Н. Покровского, И ван овском п ед
институте (где он р а б о т а л в 1942— 1944 годах после перене
сенной в Л е н и н г р а д е блок ад ной зимы 1941 — 1942 годов) и в Л ен и нград ск ом университете.
Л ю би м ы м детищем Д м и т р и я Евгеньевича был Б л о к о в ский семинар, который он н ачал вести с 1940 года. С н а ч а л а семинар сущ ествовал ф ак у л ьта ти в н о (Д. Е. М аксимов р а б о тал тогда в пединституте им. М. Н. П о к р овс кого), участники его (среди них был и автор настоящ их строк) имели темы д л я ин
диви дуальн ы х исследований и о д н о в р е м е н н о з ан и м ал и сь со с тав лением б иблиограф ии о Б локе за 1928— 1940 г о д ы 20. П осле Великой Отечественной войны Блоковский семинар п р о д о л ж а л действовать, особенно активно в Л ен и н г р ад ск о м университете, хотя условия д л я этого были не всегда благопри ятны м и . Из него вышли плодотворно р аб о таю щ и е исследователи русской , литературы и культуры р у б еж а XIX— XX веков. Многие уч е
ники Д. Е. М ак си м ов а — аспиранты , иностранные ста ж еры , студенты защ и ти л и д окторские и ка н д и д а тски е диссертации, стали авторам и книг и ори гин альны х исследований.
Есть все основания говорить о Д . Е. М акси м ове к а к с о з д а теле целого научного н ап р ав л ен и я и целой научной ш колы . Своего рода фи л иалом этой школы стали конференции о Б л о к е и русской культуре XX века, проводимы е в Тартуском ун ив ер
ситете, и научные сборники на эту тему. Д . Е. М аксимов был членом редколлегии «Б локовских сборников» и о к а з ы в а л в л и я ние на их ф ормирование.
В предисловии к книге «П оэзия и проза Ал. Б л о к а » Д . Е.
М аксимов писал: «Автор книги понимает, что творчество поэта, к а к и ж и зн ь человека, н е и с ч е р п а е м о . . . » 21 С казанн ое, д у м а е т ся, можно отнести и к нему самому. Ж и з н ь большого ученого- педагога об орвал ась. Но его научное творчество ж иво и с о х р а нит свою актуальн ость и значение еще д л я многих поколений л итературоведов, ибо оно рож д ен о высоким служ ением науке и стремлением к истине, к об ъективному познанию русской культуры, русской поэзии и их истории.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Максимов Д . Об Анне Ахматовой, какой помню // S lav icae.—Szeged 1984. — C. 11.
2 Максимов Д. О себе (А втобиографическая зам етка) // Факт, домысел, вымысел в литературе. — И ваново, 1987. — С. 171.
3 И сследование о «Весах» не было тогда напечатано. В переработанном виде м атериал вошел в работы : А задов ский К. М. и М а к с и к о в Д . Е. Брю- , сов и «Весы» (к истории издания) / / Л ит. наследство. — 1976. — Т. 85;
Л а в р о в А. В., Макси мов Д . Е. «Весы» / / Р усская литература и ж урналисти ка начала XX века (1905 1917). Б урж уазно-либеральны е и модернистские
издания. — М., 1984.
9
4 Берков П. Н. Итоги, современное состояние и ближайш ие задачи и зу
чения жизни и творчества В. Я. Брюсова // Брюсовские чтения 1963 года.
— Ереван, 1964. — С. 41.
5 О книге «Брюсов. П оэзия и позиция» см.: Кед ровская И. Брюсов в истории русской поэзии / / Вопросы литературы. — 1970. — № 6; Урбан А.
Дорогой поэзии, воли, познания / / Звезда. — 1970. — № 7; М и р з а -А в а к я н М. Л. Три книги о русских поэтах-символистах / / Р усская литература. — 1971. — № 4.
6 Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А. А. Б лока и русская культура XX века». — Тарту, 1975. — С. 12.
7 См. рецензии: Билин кис Я . О поэзии Л ерм онтова / / Л итература и жизнь. — 1960. — 19 авг.; Лотман Ю. Книга о поэзии Л ерм онтова / / В оп
росы литературы . — 1960. — № 11; Рез 3. Н овая книга о Л ерм онтове / / Русская литература. — 1960. — № 4; Нейман Б. В. Ю билейная «лермон- товиана». / / Л итература в школе. — 1965. — № 3.
8 Максимов Д. О себе. — С. 175. См. такж е: Максимов Д. Русские поэты начала века. — Л., 1986. — С. 364—365.
9 Лотман Ю. М. П оэзия науки (К 80-летию Д м итрия Евгеньевича М а к симова) // Блок и основные тенденции развития литературы начала XX века:
Блоковский сборник V II. — Тарту, 1986. — С. 5. В статье Ю. М. Л отм ан а, к которой мы отсылаем читателя, дана точная характеристика творческой индивидуальности Д . Е. М аксимова.
10 Большинство работ Д . Е. М аксимова о Блоке в указанны е годы публиковалось в издаваемы х Тартуским университетом «Блоковских сборни
ках» и «Ученых записках». О ригинальная по методике анализа больш ая статья «Ал. Блок и Вл. Соловьев (По м атериалам из библиотеки Ал. Б л о ка)»
напечатана в сборнике И вановского университета «Творчество писателя и ли тературный процесс» (1981).
11 Оценку книги о Блоке см.: Скатов Н. П оэзия и проза Ал. Б лока / / Звезда. — 1976. — № 9; М инц 3. П уть А лександра Б лока / / Вопросы литературы . — 1976. — № 10; Федоров А. В. Н овая книга о Блоке / / Р у с ск ая литература. — 1976. — № 3; Азадовский К. П уть к добру и свету
/ / Н ева. — 1977. — № 3.
12 Анализ книги «Русские поэты начала века» см.: Куприя новский Л . В. Веха в изучении поэзии начала XX века / / Русская литература. — 1987. — № 4; Фоняков И. Д . М аксимов. Русские поэты начала века. — / / Новый мир. — 1987. — № 6.
13 О лирическом герое / / Л ит. газ. — 1964. — 15 м ая; О браз поэта в лирическом творчестве / / Н а рубеж е. — 1964. — № 6.
14 О спиралеобразны х ф ормах развития литературы (К вопросу об эво люции А. Б лока) / / К ультурное наследство Д ревней Руси. — Л., 1975.
15 И дея пути в поэтическом сознании Ал. Блока //'Б л о к о в с к и й сборник 11. — Тарту, 1972.
16 О мифопоэтическом начале в лирике Блока (предварительные за м е чания) / / Блоковский сборник III. — Тарту, 1979; — О романе-поэме Андрея Целого «Петербург» (к вопросу о катарсисе) / / Slavicae. — S zeged, 1985.
17 В значительной степени это объясняется тем, что Д . Е. М аксимов сам был поэтом, он с юношеских лет и до конца жизни писал (не печатаясь)
стихи.
18 Тезисы I Всесоюзной (III) к о н ф е р е н ц и и .., с. 6 — статья «К 70-летию Д митрия Евгеньевича М аксимова», за подписью «К аф едра русской литер а
туры Тартуского госуниверситета»; автор статьи Ю. М. Л отм ан.
19 Максимов Д . Е. О с е б е . . . — С. 174.
20 В доработанном виде она была издана: К олпакова Е. Г., К у п р и я н о в ский П. В., Максимов Д . Е. М атериалы к библиографии А. Б лока за 1928— 1957 годы / / Уч. зап. Вильнюсского гос. пед. ин-та. — 1959. — Т. 6.
21 Максимов Д . П оэзия и проза Ал. Блока. — 2-е. изд. — Л., 1981. — С. 4.
ПЕРВЫЙ Б ЛО К О ВСК И Й (диалог-воспоминания) В. А. Каменская, 3. Г. Минц *
То, что вспомню, будет, по всей вероятности, скудно и ф рагм ен тар н о — ведь п рош ло сорок лет! И мы д а л е к о не те, и его уж е нет с нами . . .
К огда в н ач ал е нашего третьего курса в мрачном кори д оре университетского ф и л ф а к а возле ка би н ета русской л итературы появился список п р ед ла гаем ы х студентам семинаров, многие п ризадум ались: что в ы б рать? Если хочешь легкой ж и зн и, иди в лермонтовский семинар В иктора Андронниксгвича М ан у й ло ва, он такой д о б р ы й . . . Всегда интересны семинары Григория А брамовича Б я л о го и А р к ад и я С еменовича Д о ли н и н а, но это проза — Чехов, Д остоевский . . . Я хотела за н и м а т ь с я поэзией н ач ал а XX века и за п и с а л а с ь в семинар Д м и т р и я Евгеньевича М аксим ова, хотя среди студентов и ходили слухи, что семинар этот «жутко научный».
К акими мне помнятся первые за н я т и я сем и нара? Н есм отря на страх, который я исп ы ты вал а, или именно б л а г о д а р я ему, эти за н яти я хорошо запомнились. П роходи ли они главны м образом в плохо освещенном кабинете русской л итературы (а значит — по в еч е р а м ), все мы сидели за длинным дубовым столом, и было нас п оначалу человек д вена д ц ать -п ятн ад ц ать . Из тех, кто был на курс ста рш е — семинар н ач ал р аб оту с 1945— 46 года, — помню В. Голицыну, Г. Евстифееву и Ю. Бе- р еж н о в у (позднее кончавш ую у Б. М. Э й х е н б а у м а ). Н а ш ж е основной состав к концу 3-го курса: Е. К ол п а ков а, Р. Ш м аенок, А. Левинсон, С. С вердлова, Л. Ратн ер, Е. Ж и л о , 3. Минц, В. К а м енская (нас явно было больше, но других имен я сейчас у ж е не помню).
Д м и тр и й Евгеньевич, не произнося длинных вступительных речей, почти сразу ж е з а н я л с я делом: р а з д а л первые темы д л я
* Н ачинает В. А. Каменская, с отступом печатаю тся воспоминания 3. Г.
Минц.
11
сам остоятельн ы х раб от и реф ератов (более объемны х д о к л а дов среди них п оначалу не б ы л о ). С тудентам п р ед л а г ал и сь о б зоры блоковских библиографий или небольшие реф ераты , с р а зу ж е за с т а в л я в ш и е включиться в методологию точной н ау ч ной работы. Среди них запомнилось сообщение 3. Минц по библи ограф и и Аш укина (п р о см атр и в а я периодические и здани я эпохи, она н аш л а несколько отсутствовавш их в б иб ли ограф и и назван ий ) и интересный реф е рат А. Леви нсона по раб о там Ж ирм ун ского. С самого н ач ал а в сем и наре установилась а т м о с ф е ра серьезности, мы д е л а л и общ ее д л я всех нас — и науки в целом — дело, не учились, а раб отал и , как-то не принято б ы ло не знать каких-нибудь околоблоковских или околосимво- листских имен, произведений, стыдно п оказать себя профаном.
Хоть я отнюдь не р в ал ас ь в первые и не спеш ила взять тему по библи ограф и и или реф ерат, но хорошо помню вечера в н а у ч ном з а л е публичной библиотеки, где я читала, ч и та ла . . .
Д м и три й Евгеньевич говорил с нами без снисходительности, к а к с равными, умел найти, за что похвалить, вернее — с чем согласиться, но в конце к а ж д ого за н я т и я непременно и а р г у м ентированно говорил и о том, с чем не согласен. Мы были б л а г о д а р н о й и, полагаю, в то время почти единственной а у д и торией, с которой Д м и тр и й Евгеньевич имел возмож ность о б щ а тьс я. Общ ий курс лекций, читаемы й им д л я всех филологов- русистов, о тл и чал ся лакон и зм ом и, я бы д а ж е с к а з а л а , н еко
торой сухостью.
В н а ч а л е нас было довольно много. О к а за л и с ь и случ ай ны е лю ди, которы е вообщ е не запомнились. Из таких, п ож алуй , з а с т р я л в пам яти лиш ь один д о к л а д (имя и ф ам ил и ю д о к л а д ч и ка я з а б ы л а ) , где лихо « ан ал и зи р о в а л а сь » поэзия К о н с тан ти на Симонова (непонятно, почему в нашем семинаре) и в с т р е чались перлы вроде: «Симонов воспевал ручки, ножки и п р о чие аксессуары женского тела». Но, встреченный д р у ж н ы м возмущением (разум еется, вызванным не х ан ж ески м и с о о б р а ж ени ям и, а полным отсутствием в работе какой бы то ни было м ы сл и ), д о к л а д ч и к к а к «впорхнул» в наш семинар, т а к из него и «выпорхнул». Основной ж е состав семинаристов о с т а в а л с я неизменным с самого н а ч а л а и до конца, то есть до нашего выпуска.
Тогда, в 1946—47 годах, Д м и три ю Евгеньевичу было немно
гим более сорока. Но нам, беспощадно юным, он к а з а л с я с т а риком. Бы ть мож ет, из-за того, что достаточно п ереж ил и рано поседел, а скорее всего от того, что он был неизмеримо умнее н ас и т а к много зн ал . Эта в о зр астн ая дистанция, п ож алуй , еще больш е у в ел и ч и ва л а наш е восторженное преклонение перед ним.
Р а з г о в а р и в а я с «патроном», особенно один на один, мы (или только я?) в тот первый год сем и н ара неизменно робели, к а з а
лись самим себе ещ е глупее, чем были в действительности.
П ом н ю первые так и е разговоры перед моим д ок л ад о м весной, на III курсе. Я в з я л а тему « Б л о к и Брюсов», тему огромную, но поначалу п о каза вш у ю ся мне до прозрачности ясной: Б л о к
— это истинная поэзия, Брю сов — сухое, «от ума» Деланье стихов . . . Д м и трий Евгеньевич имел обыкновение оста ва тьс я с кем-либо из будущ их д о кл ад чи ков после сем инарских з а н я тий, побеседовать с ним, выяснить его планы, просмотреть составленную им библиографию , п ореком ендовать какой-нибудь неучтенный и с т о ч н и к . . . Н едавн о на дне одного из ящ иков письменного стола я о б н а р у ж и л а этот д о к л а д с пометками Д м и тр и я Евгеньевича на полях.
Передо мной блокнот с п ож ел тевш и м и пронум ерованны ми страницами, их пятьдесят, исписанных мелким почерком. С ей ч ас мне к а ж етс я : и где это я успела всего начитаться? И од н о
временно: к а к наивно и прямолинейно! Н едаром з а слишком
•категорические суж дени я и не в меру бодрый дух (соответст
вующий об щ еф а ку л ь тетск о м у и более ш ироком у настрою) .Дмитрий Евгеньевич н азы в а л тогда нас, комсомольских а к т и вистов из своего сем и нара, « м л ад отуркам и ». П ро этот д о к л а д не стоило бы и вспоминать, если бы не несколько зам еч ан и й на полях, написанных рукой Д м и т р и я Евгеньевича. Все они — н а последних п ятн ад цати страни чках, там , где я смело п у с к а ю с ь в непосредственное сопоставление текстов Б л о к а и Б р ю сова. Особенно не нравится Д м и три ю Евгеньевичу настойчиво п овторяемое мною слово «влияние», возле которого он д в а ж д ы ставит большой вопросительный зн ак, уча меня о с то р о ж н о сти и осмотрительности в вы боре вы раж ен и й , ответственности за них. Вопросительного и воскли ц ательного зн ако в удостоено и ф ал ьш и в ое слово «красота» (поэтического произвед ен и я). И у ж е совсем расстроили Д м и т р и я Евгеньевича мои н аи вн о-ш ко
л ярски е р ас су ж д ен и я о соответствии «язы ковы х средств поэзии Б л о к а внутренней структуре его стихотворений». «Совершенно неверно: это соответствие д о л ж н о быть в к а ж д о м л итературном произведении», — пишет он. Т а к ненавязчиво, в форме полеми
ки, ни р азу не в м еш авш и сь и ничего не исправив в самом тексте д о кл ад а, р аб о тал Д м и трий Евгеньевич со своими семинаристами.
Н а ш семинар с таким подозрительным в то время н а з в а нием «блоковский» * явно не п о л ь зо в ал ся располож ени ем ф а культетского нач альства, и потому у нас никогда не было д ля зан яти й определенной аудитории; почти весь пятый курс мы п ром ы кали сь в поисках помещения. Очевидно, именно по этой
* И мя Блока еще долго было настолько «непопулярно», что и через 7 —8 лет после окончания университета, когда я, работая в школе, хотела рассказать десятиклассникам о Блоке, то писала в ж урнале нечто совсем иное, например, «Д емьян Бедный», если рассказы вала о поэзии начала XX шека, писала «Горький в борьбе с декадентской литературой».
13
причине примерно с середины IV курса семинар полностью п е
реселился к Д м и три ю Евгеньевичу домой, на Тургеневскую площ адь. Д м и тр и й Евгеньевич и Л и н а Я ковлевна з а н и м а л и тогда две комнаты в кварти ре, где ж и л и ещ е родственники Л и ны Яковлевны, на последнем э т а ж е старого п яти эта ж н о г о д ома (разум еется, без л и ф т а ) . В каби н ете Д м и т р и я Е в г е н ь евича все стены были зас тав л ен ы книж ны м и ш к аф ам и , а в середине стоял большой обеденный стол. В округ этого стола и р азм е щ а л и с ь обычно семинаристы. Здесь, на Тургеневской, сразу отпали все случайны е «посетители» семинара, осталось только основное ядро. И з д о к л ад о в этой поры зап ом н и лся с т а в ший позднее темой дипломной работы д о к л а д С. С вердловой
«Б л о к и 1905 год» да, пож ал уй , д о к л а д Е. К олпаковой, с о б равш ий так ую большую аудиторию, что не хвати ло стульев и табуретов, принесенных со всей квартиры . П осле ка ж д о го д о к л а д а самым интересным, чего все мы ож и д ал и , было п р о с т р а н ное зак л ю ч и тельное выступление Д м и т р и я Евгеньевича, щ едро деливш егося с нами своими мы слям и. Интимность обстановки
«домашнего» сем и нара д ове р ш ал и и послесеминарские ч а е п и тия. В ремя еще было более чем скудное, но к наш ему приходу на тумбочке возле двери всегда стоял чайник и, помню, тут же, в кабинете, я несколько раз ж а р и л а на электрической п л и т ке крош ечные оладьи (к а ж д о м у д о став ал ось по две-три ш т у ки ). Н а чаепитиях я б ы в а л а постоянной хозяйкой (очевидно, за отсутствием прочих т а л а н т о в ), Л и н а Я ковлевна в то время к нам в кабинет не заход и л а. Только раз, когда нас было с о всем мало, Д м и трий Евгеньевич был вы зван в переднюю, а через несколько минут в приоткрытой двери п оявилась рука Л ины Я ковлевны с кастрю лькой манной каши. Мы з а с и ж и в а лись на Тургеневской допоздна (явное преимущество перед оф ициальной фак ул ьтетской обстан овкой ), а когда р ас х о д и лись, очередной д о к л ад ч и к или д ип л ом ан т еще ос та в а л с я у Д м и т р и я Евгеньевича д ля индивидуальной консультации (вот у ж когда было стыдно за к а ж д о е свое недомыслие или н е зн а ние!). Потом, у ж е около д вен адц ати ночи, спохвативш ись, Д м и трий Евгеньевич шел п ровож ать этого «последнего» домой, по дороге за к а н ч и в а я деловую, а ч ащ е просто душ евную б е седу.
Из таких прогулок-бесед я зап ом н и ла две. Одну — зимой 1948 года, когда я по совету в рач а езд и л а со своим к а ш л я ю щим после коклю ш а сынишкой в зеленогорский ун иверситет
ский дом отдыха. Туда ж е на зимние студенческие каникулы приехал и Д м и тр и й Евгеньевич (его поселили с ректором Тартуского университета К лементом, и м еж ду ними уста н ов и лись д обры е отн ош ен и я). Помню одну долгую прогулку, когда следом за мной тащ ил и сь санки с двухлетним сыном (м а л е н ь
ких детей Д м и тр и й Евгеньевич не то чтобы не любил, а как- то не з а м е ч а л ) , мы говорили о Д остоевском, точнее — гово
рил Д м и трий Евгеньевич, а я с л у ш а л а . Это был монолог и вообще о Д остоевском, и о св оеобразии преломления и вос
приятия его в творчестве Б л о к а , А. Белого, М ереж ков ск ого . . . В другой раз — я тогда у ж е б ы л а на пятом курсе — речь шла о Горьком и его «окуровском цикле», который Д м и три й Евгеньевич считал лучшим в творчестве писателя. Это было поздним вечером, почти ночью, после сем и нара и беседы о моем будущ ем дипломе (« Б л о к и П у ш ки н » ). Д м и тр и й Е в ген ь евич п ро во ж ал меня с Тургеневской п лощ ади на В асильевский остров. Когда мы шли по мосту лей тен ан та Ш м идта, на спус
к е с моста ему вспомнились блоковские строчки:
Там — лиш ь ч ерн ая вода, Там — з аб в ен ье навсегда.
Н а В аси льевском острове разговор за ш е л о строении б ло
ковского стиха, о «монадах», «диадах», «триадах» . . .
Д м и тр и й Евгеньевич не считал себя св язан ны м с ф о р мальной школой, напротив, часто кри ти ковал ее, требуя п реж д е всего «духовного проникновения» в мир автора.
Но он говорил нам (в те годы это, конечно, было «ере
сью», чего мы не п о н и м а л и ), что ф орм а ли с ты о к а зал и на него большое в лияни е своим интересом к поэтике. С особым вниманием и часто восторгом относился Д м и т рий Евгеньевич к раб о там и сследователей послевоенных лет, которые были генетически св язан ы с ф орм а ли зм ом , но зан и м ал и сь историческими исследованиями. Помню, в каком восторге он был от книги Г. А. Гуковского « П у ш кин и русские романтики». Он о б ъ яв и л нам на семинаре, что появилась за м е ч а т е л ь н а я книга, которая п ер е в о р а чивает все пред ставлен и я о методах поэтического а н а лиза текста, позволяет объединить проблем ное исследо
вание с описанием принципов построения о б р а за , п о к а зать индивидуальность автора в нерасторж и м ом единстве воззрений и поэтики. Впоследствии Д м и т р и й Евгеньевич кое в чем порой не со гл а ш а л с я с методикой и выводами Гуковского, но книги его высоко ценил всегда. Точно т а к ж е высоко ценил он п озж е монографии Л . Я. Гинзбург, не р аз п овторял, что это самы й зн ачительны й л е н и н град ский филолог-русист. В нашем семинаре Д м и тр и й Евгеньевич треб ов ал хорошего зн ан и я работ по Б локу, в том числе и написанны х п р ед став и тел ям и ф орм альн ой школы (Ш кловски м , Ты няновы м) или близкими к ним (Ж и р м у н с к и й ). Д м и тр и й Евгеньевич п р о я в л я л постоян-
15
ный интерес к поэтике. Б о л ь ш е всего его интересовало изучение того, что сейчас н азв ал и бы семантикой об раза, но именно такой семантикой, которая д аетс я через его строение. В годы работы нашего сем и нара он выдвинул предполож ение (в его печатных р а б о тах почти не о т р а зивш ееся, но часто и зл агав ш ее ся на с е м и н а р а х ), что л и рические стихотворения композиционно п р и н а д л е ж а т к одному из трех типов: монады, диады , триады. Он п ред л о ж и л участникам сем и нара расписы вать по этой систе
ме стихотворения Б л ока. Мы состав л ял и карточки и о б с у ж д а ли резул ь таты своих зан яти й на сем и н арах и в разгов орах с Д м и трием Евгеньевичем. Помню, что сразу ж е возник разговор о «диадах двух типов» — поэти
ческие темы (так, видимо, следовало бы н азв ать в ы д е л яем ы е нами единицы) могли быть п а р ал л ел ь н ы друг другу или п ротивопоставляться. Д м и трий Евтеньевич в ы двинул интересное предположение, что в первом сл уч ае п ар ал л ел ь н о разв и ва ю щ и еся об разы мож но р а с с м а т р и вать как синонимические вари ац ии одной темы, так и е л и рические композиции мы относили к м он адам особого типа (ук азы вали сь все «суммируемые» тем ы ). Т акие ж е с л о ж ности откры лись при расписы вании стихотворений-триад.
Д м и три й Евгеньевич считал подлинно триадическим л и ш ь такое построение, при котором две темы противостояли д руг другу, а третья п о яв л ял ась к а к поэтический вывод, синтезирую щий или описываю щ ий эти противоречия, то есть к а ж д а я из тем со х р а н я л а свою смысловую и ф у н к ц и о нальную самостоятельность. Во всех остальн ы х сл уч аях Д м и трий Евгеньевич советовал нам сводить т р и а д и ческие, к а к нам ка зал ось , тексты к д и а д а м и м он ад ам особой структуры. Р ав н ы м образом и в тех сл уч аях (это особенно касал ось «2-го тома» лирики Б л о к а ) , когда мы с удивлением об н а р у ж и л и в стихотворении более трех тем, он всегда советовал нам подумать, не яв л яю тс я ли какие-нибудь из тем в ар и ац и я м и единой темы. Таким об разом , мож но ск азать , что Д м и трий Евгеньевич т я г о тел к пониманию лирического текста к а к строящ егося на бинарных или тернарны х оппозициях. В 1940-х — н а ч а л е 1950-х годов никто из советских л итературов ед ов столь внутренне заверш енной концепции строения лирического текста не выдвигал.
Д м и три й Евгеньевич, очевидно, п ред пол агал , что т а ким образом будут расписаны все лирические тексты Б л о ка . Этого не получилось. Р а з б о р ы не всегда были еди нообразн ы м и и, видимо, различны ми по качеству.
Вскоре мы погрузились в написание своих курсовых ра-
